Конечно, она успела получить критику от музыкальных ортодоксов, вляпалась в скандал, но если и грустит иногда, то только по одному поводу. У неё такой сильный характер, что любой парень рядом за неделю становится подкаб­лучником. А этого Актоты совершенно не выносит!

Первые фото в карьере артистки сделаны в традиционном стиле: яблони, девушка в бархатном камзоле и белых оборках , нежный взгляд, домбра. И совершенно непонятно, откуда спустя некоторое время взялась та, которая надевает невероятные костюмы и играет, стоя на крыше едущего джипа.

- Что такое кюй-поп? И вы же не первая, кто играет на электродомбре?

- Конечно нет, я заказывала инструмент вместе с ребятами из “Адраспана”. Это мои старшие братишки, иногда спрашиваю у них совета. Хочу открыть новую эру для молодежи, сейчас молодое поколение не слушает кюи. Им больше нравится лёгкий ритмический рисунок попсы, тойский вайб, и нужны усилия, чтобы вернуть вкус к этому виду творчества. Кюй — очень сложная музыкальная форма, зато драйвовая.

- У вас классическое музыкальное образование?

- И самое лучшее: музыкальная школа, колледж им. Дины Нурпеисовой, “Шабыт” в Астане. Я училась на курсе вместе с целым созвездием: Димаш КУДАЙБЕРГЕН, Амре, Рустем ЖУГУНУСОВ.

У меня, как у исполнителя, шикарная техника, могу себе позволить все что угодно, но этого сейчас мало. Домбрис­тов в стране невероятное количество. Чтобы заявить о себе, надо мощно выделиться. Я ночи не спала, думала, как бы мне это сделать. Однажды на большом богатом тое даже подошла к нашему мэтру Улыкпану ЖОЛДАСОВУ с вопросом: “Ага, я студентка, дайте совет, как стать знаменитой”.

- И что он вам сказал?

- Ой, даже не знаю, рассказывать или нет… Он приколист, человек с юмором и не моргнув глазом подтвердил, что домбристов море и, чтобы публика тебя выделяла, надо сделать сальто назад, играя на домбре. Он-то сказал это в переносном смыс­ле, а я все восприняла всерьёз. При первой возможности отправилась в батутный парк и стала пытаться освоить такой трюк. В первый день ничего не получилось, я ужасно расстроилась, во второй тоже… В третий подошла уже к тренерам, спросила, но они только посмеялись. Тогда я по­думала: ладно, буду искать другую фишку. И только спустя какое-то время до меня дошло, что это была просто шутка мэтра.

- Как вы карабкались к славе?

- Поначалу не очень это получалось. В 2018 году получила диплом, великолепно играла, несколько месяцев ждала интересных предложений, искала, где могу применить себя, но в оркестр идти не хотелось. Ну не могу я в толпе играть как все, может, когда бабушкой стану, пойду в оркестр. Началась депрессия, и тут мне написали в личку, пригласили в шоу “Калаулым”: нечто среднее между “Домом-2” и “Давай поженимся”. Я понимала, что шоу будет скандальное.

Сейчас мне стыдно вспоминать о своём участии в нём, но тогда оно дало мне определенную популярность. А участвовать в нём я согласилась с одним условием, что раз в месяц смогу исполнять одну из своих авторских композиций в эфире. Моё условие приняли. Так что я не за внимание парня боролась, а за своё творчество. Что делать, меня тогда никто не поддерживал, не продвигал…

- Но ещё на втором курсе вы снимались в сериале “Өмір сабақтары”.

- Да, поэтому я понимала, как публичность помогает продвижению артиста. У меня появилось много друзей в этой сфере, я работала на кастинге для некоторых проектов, попутно снималась порой.

- И следующей вашей ступенькой стал…

- ...рынок в родном Атырау, где я продавала муку. Это было во время карантина. Тоев не было, все сидели по домам, вот я и торговала на рынке, чтобы что-то зарабатывать. Кстати, тут мне тоже помогло скандальное шоу: все знали, что на рынке торгует та самая Актоты из “Калаулыма”, и покупали у меня, просили сфотаться. Я не ныла, даже гордилась, что помногу продаю. Потом в мебельном цехе работала, шкурила заготовки. Это было классно, потому что, когда ты работаешь, тебе не до депрессии и каждый день на руки получаешь живые деньги. Но тогда я прямо обиделась на свой инструмент и не хотела брать его в руки, потому что не находила применения в творчестве.

- Кстати, многие артисты одушевляют свой инструмент, даже определяют, какого он пола. У вас девочка или мальчик?

- О-о-о, у меня мужчина со сложным характером, даже имя ему дала Кыран, в переводе “черный беркут”. Я никому его в руки не даю даже на пять минут, потому что потом он и у меня перестает звучать. Так вот после пандемии я поехала в Алматы, хотела сделать совместный проект с другом. Мы с ним три месяца жили на чердаке, рядом голуби летали. Ну не шло творчество. Я уже устала от этого, хотела стать учителем частным, и 31 декабря, полтора года назад, мне позвонила знакомый продюсер. Мы с ней поговорили, поняли, что хотим одного и того же, и началась моя настоящая творческая жизнь.

- А чего хотите вы?

- Главное, не хочу быть как все. Сделать нечто такое, чтобы остаться в истории музыки. Понятно, что для такой цели обычные платьишки с узорами и скромный вид не подходят. Надо равняться на мировой шоу-бизнес. Больше всего хотела бы сыграть с Майклом Джексоном и Диной Нурпеисовой.

- Откуда у вас такие необычные кос­тюмы?

- Все началось с моего первого большого концерта. Я вышла на сцену перед выступлением в “Астана Арена” и поняла, что здесь в обычной одежде потеряюсь. Решила, что надо надеть что-то яркое и обязательно цветные колготки. Вот благодаря яркому цвету меня запомнили, а у меня сразу фантазия поперла.

Конечно, многие говорили гадости: мол, зачем так делать, это же домбра, священный инструмент, казахская девушка так не должна одеваться. Я все это прошла. И даже встретила дизайнера, с которым у нас полное понимание. Жадыра КУЛМУРЗАЕВА сама нашла меня на концерте, рассказала, что делает яркие костюмы для артистов, но они не востребованы у наших. Слишком необычные. А мне они очень нравятся.

- Историю с кино будете продолжать?

- Если честно, это не моё. Везде нужны профессионалы, и негоже отбирать чужой хлеб. По-настоящему я сейчас хочу попасть в какой-то крупный международный проект, чтобы все казахстанцы за меня болели и голосовали. Я знаю, у нас не очень любят поддерживать своих, но надеюсь затронуть самые патриотические чувства соотечественников.

- А как складываются личные отношения?

- Никак, мужчины меня боятся. Наверное, думают, что у меня суровый характер. Он у меня действительно есть. Если честно, у меня парни через неделю подкаблучниками становятся, а я это терпеть не могу, я же западная. Я люблю, чтобы сильнее меня были парни.

- Ну вы же сделали мотивационный гимн для бойцов ММА, спели с боксёром. Может, там жениха надо искать?

- Нет, у них маленький рост. Я горжусь нашими спортсменами, и действительно мы спели с бойцом Казыбеком САГЫНОМ в проекте “Две звезды” песню из сериала “Слово пацана”. Хотя я не певица, а Казыбек и вовсе в тональность не попадал, но мы выехали на своей харизме и прошли этот тур.

- Кого из наших звезд не любите?

- Всех люблю. Честно. Потому что очень трудно чего-то добиться. За каж­дой такой личностью много бессонных ночей, усилий, пахоты. Поэтому всех обожаю. Кстати, музыканты классичес­кого направления и народники — ленивый народ. Для них раскручивать себя в соцсетях, что называется, западло. Их словно унижают такие усилия.

Но сейчас без этого никак — это вызов и шанс показать себя на весь мир. Надо работать, показывать себя. Сейчас у меня четыре авторских альбома за год, причём я работаю только с хорошими музыкантами, чтобы не смеялись надо мной коллеги, не говорили, что я пою по-тойски, это у нас самое большое унижение такое услышать. Знаете, всегда есть страх, что приедешь на большой той, увидишь там настоящих легенд предыдущего поколения, а они послушают тебя и скажут или подумают, что ты как все…

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы