В мире, где каждое движение на нефтяном рынке отражается миллиардными суммами, случайностей почти не существует. Недавний шквал критики в адрес Казахстана за «перегибы» в рамках ОПЕК + перестает казаться простой констатацией фактов. Стоит копнуть глубже, и за фасадом этих обвинений проступает картина куда более изощренной интриги, где ставки делают не столько на баррели, сколько на геополитические процессы. Своим видением на сложившуюся ситуацию поделились в новой публикации аналитики профильного издания Oil & Gas, сообщает Kazpravda.kz

Титан Просыпается – Как ОПЕК перекроил карту мира

Без экскурса в историю не понять сегодняшних раскладов. Организация стран-экспортеров нефти, или ОПЕК, заявила о себе миру в сентябре 1960-го в Багдаде. Это был коллективный ответ развивающихся нефтедобывающих стран на доминирование западных нефтяных корпораций, известных как «Семь сестер». Эти компании контролировали не только мировые цены на нефть, но и доступ к природным ресурсам в странах-производителях, фактически лишая их суверенитета над собственной нефтяной базой. Пятеро смельчаков – Иран, Ирак, Кувейт, Саудовская Аравия и Венесуэла – решили, что пора заканчивать с таким положением дел.

Целью организации с самого начала стали защита прав и суверенитета стран на свои ресурсы, стремление к стабильности рынка нефти, обеспечение баланса интересов производителей, потребителей нефти и инвесторов. ОПЕК бросил вызов, заявив о праве самостоятельно распоряжаться своими ресурсами, координировать политику и добиваться справедливых цен. Были в истории картеля и головокружительные взлёты, как нефтяные шоки 70-х, когда мир осознал истинную силу организации, были и периоды спада и внутренних неурядиц. Но ОПЕК выстоял, сохранив за собой статус дирижера мирового нефтяного оркестра.

Примечательно, что ОПЕК впервые начала добровольно сокращать добычу ещё в 80-х годах, чтобы удержать цены, и этот механизм показал свою эффективность во время кризисов 1998–1999 и 2008–2009 годов.

Новая Эра, Новый Союз – Рождение ОПЕК+

Однако времена менялись. К середине 2010-х на сцену вышел новый, неожиданный игрок – сланцевая нефть из США. Рынок захлестнула волна дешевого сырья, и цены рухнули, поставив под угрозу экономики многих нефтедобывающих держав. Стало ясно: в одиночку ОПЕК уже не справляется. И тогда, в конце 2016-го, родилась новая, более широкая коалиция – ОПЕК+. К традиционным членам картеля присоединились другие крупные производители, не входящие в него официально, но готовые играть по общим правилам. Именно с созданием этого альянса сокращения стали системным инструментом, применяемым регулярно в ответ на дисбаланс спроса и предложения.

В состав участников Соглашения ОПЕК+ вошли 12 стран ОПЕК (среди которых ключевые роли играют Саудовская Аравия с долей в условном общем объёме около 25,6%, Ирак – 11,2%, и ОАЭ – 8,5%, при этом Иран, Ливия и Венесуэла не участвуют в сокращениях из-за сложной внутриполитической обстановки) и 10 стран, не входящих в ОПЕК. Среди последних – Азербайджан (1,5%), Бахрейн (0,5%), Бруней (0,2%), Казахстан (с долей около 4%), Малайзия (1,1%), Оман (2,1%), Российская Федерация (сопоставимая с саудовской доля около 25%), Судан (0,2%), Южный Судан (0,3%) и Мексика (4,8%).

Россия, Азербайджан, и, что для нас важно, Казахстан, влились в этот альянс, стремясь сообща навести порядок на рынке. Для Астаны, чья экономика критически зависит от нефтяных котировок, это был абсолютно логичный шаг – возможность не просто плыть по течению, но и влиять на его направление.

Искусство Квотирования – Хрупкий Баланс Интересов

Главный инструмент, которым ОПЕК+ пытается укротить рыночную стихию, – это система квот. Схема, на первый взгляд, проста: страны-участницы сообща решают, сколько нефти нужно рынку, чтобы цены оставались в комфортном для них коридоре. Затем этот общий «пирог» нарезается на индивидуальные «куски»-квоты для каждой страны, исходя из её производственных мощностей и прошлых объёмов. Священный долг каждого – не превышать свой лимит. За этим бдительно следят и внутренние контролеры из Мониторингового комитета ОПЕК+, и внешние наблюдатели из авторитетных энергетических агентств.

Эффективность такого подхода была наглядно продемонстрирована в 2020 году, когда во время пандемии COVID-19 именно скоординированные сокращения участников ОПЕК+ помогли справиться с резким дисбалансом на рынке нефти, миновать катастрофическое переполнение нефтехранилищ и в итоге восстановить цены.

В теории все выглядит гладко. Но на практике этот механизм то и дело даёт сбои. Не у всех стран одинаковые технические возможности для маневра, не все могут безболезненно для своей экономики «закрутить кран». Да и соблазн потихоньку нарастить добычу, когда цены ползут вверх, порой оказывается слишком велик. С 2023 года группа из восьми стран ОПЕК+ реализует добровольные сокращения на 2,2 млн баррелей в сутки, которые, как было объявлено, с мая-июня 2025 года начнут поэтапно возвращаться на рынок, что также добавляет интриги в текущую ситуацию.

Казахстан в Перекрестье Огня

Главный вопрос так и повис в воздухе: почему именно Казахстан, страна, чья утверждённая доля в общем объёме добычи стран, участвующих в сокращениях ОПЕК+, составляет около 4% (что примерно соответствует 2% от всего мирового производства), вдруг оказался под таким пристальным вниманием? Для сравнения, такие гиганты, как Саудовская Аравия или Россия, каждая из которых отвечает примерно за четверть согласованных объёмов добычи альянса, оперируют несоизмеримо большими цифрами, и их даже незначительные колебания оказывают на рынок куда большее влияние. Даже некоторые другие страны альянса периодически не укладываются в свои обязательства, что не вызывает столь бурной реакции.

Независимый казахстанский эксперт Аскар Исмаилов, человек, не понаслышке знакомый с кухней нефтегазовой отрасли, считает такую избирательную критику явным «перегибом». В его словах звучит не попытка оправдать, а стремление донести объективную картину: казахстанские «переборы», если и случаются, то чаще всего вызваны не коварным умыслом, а суровой производственной необходимостью.

«Причина? Не саботаж, а технологическая инерция крупных проектов», – объясняет Исмаилов, имея в виду гигантов вроде Тенгиза, Кашагана и Карачаганака, которые невозможно остановить или запустить по щелчку пальцев, как водопроводный кран. Более того, немалая часть нефти с малых месторождений, по его словам, вообще не попадает на мировой рынок, а идёт прямиком на казахстанские НПЗ для обеспечения внутренних нужд страны в топливе – деталь, которую международные критики почему-то предпочитают не замечать.

Исмаилов также проливает свет на специфику Казахстана как «нефлексибельного производителя». Это не красивый термин, а суровая реальность, обусловленная целым комплексом факторов:

• Технологическая удавка: На огромных месторождениях нельзя просто так снизить добычу – это чревато падением пластового давления и необратимыми последствиями для скважин и всей инфраструктуры.

• Связанные руки контрактов: Нефтяной сектор Казахстана – это во многом детище международных консорциумов. Иностранные инвесторы, такие как Chevron, ExxonMobil, Eni, вложили миллиарды и работают по долгосрочным соглашениям о разделе продукции. Любое изменение производственных планов – это сложнейший переговорный марафон.

• Дефицит «подушки безопасности»: У Казахстана, в отличие от аравийских монархий, нет гигантских нефтехранилищ, куда можно было бы временно перенаправить излишки добычи, ожидая лучших времен.

Именно это расхождение между громкими обвинениями и прозаической реальностью нефтедобычи заставляет Аскара Исмаилова предполагать, что волна негатива вокруг Казахстана искусственно раздута до такой степени, что это уже «выходит за границы разумного» и смахивает на целенаправленную «информационную атаку».

Закулисные Игры – Кому на руку «проблемный» Казахстан?

Размышлениями о подоплеке происходящего делится и Нурлан Жумагулов, возглавляющий Центр аналитических исследований «Евразийский мониторинг». Он допускает, что чрезмерное внимание к таким странам, как Казахстан, Ирак, или другим игрокам не из высшей лиги, может быть тактическим ходом, призванным отвлечь внимание от куда более серьёзных процессов, идущих в недрах самого ОПЕК+.

«Безусловно, дисциплина важна, – признает Жумагулов. – Но сводить все сложные решения альянса, включая глобальные корректировки добычи, лишь к желанию приструнить пару не самых крупных участников – это примитивизация картины».

Эксперт напоминает о скромном весе Казахстана в общем нефтяном балансе: «Астана физически не способна в одиночку, да и в компании с кем-то сопоставимым, обрушить или спасти мировой рынок. Истинные причины решений ОПЕК+ нужно искать в его реакции на целый комплекс внешних и внутренних вызовов, и здесь предполагаемые «шалости» отдельных стран – фактор далеко не первой величины».

Жумагулов идёт дальше, предполагая, что мы можем наблюдать классический сценарий «поиска удобного виновника» на фоне общего стремления альянса нарастить добычу или решить иные стратегические задачи.

«Вместо того чтобы выносить на открытое обсуждение действительно острые внутренние вопросы – как справедливо делить квоты в будущем, как адаптироваться к энергопереходу, какие инвестиционные стратегии выбрать – гораздо проще сфокусироваться на тех, кто не обладает достаточным весом, чтобы дать громкий отпор», – рассуждает аналитик.

Для Казахстана нефть – это не абстрактные цифры в отчетах. Это фундамент экономики, рабочие места для сотен тысяч людей, гарант социальной стабильности. Страна кровно заинтересована в честных и понятных правилах, в уважении её национальных интересов, которые включают и реализацию многомиллиардных инвестиционных проектов, и понимание того, что эра лёгкой нефти на некоторых старых месторождениях подходит к концу.

В Поисках Утраченного Равновесия

Сага о Казахстане и ОПЕК+ – это гораздо больше, чем просто история о квотах и баррелях. Это зеркало, отражающее всю сложность и неоднозначность отношений внутри самого могущественного энергетического клуба планеты. Обвинения, летящие в адрес Астаны, при внимательном изучении оказываются не такими уж и убедительными, особенно если сопоставить их с реальным влиянием страны на рынок и теми объективными технологическими и экономическими тисками, в которых она порой оказывается.

Не исключено, что периодическая показательная «порка» отдельных, не самых влиятельных, но зато «неудобных» в своей производственной негибкости членов альянса – это способ для ОПЕК+ продемонстрировать внешнему миру свою монолитность и решимость в условиях растущей турбулентности. Однако такая тактика опасна: она порождает взаимное недоверие и способна расшатать основы самого союза.

Подлинная сила любого альянса – не в слепом подчинении, а в способности находить справедливый баланс интересов, учитывающий специфику каждого. Только такой подход может гарантировать долгосрочную стабильность, выгодную всем – и тем, кто добывает нефть, и тем, кто её потребляет. А пока вопрос, кем на самом деле является Казахстан в этой большой нефтяной драме – сознательным нарушителем установленного порядка или просто фигурой, оказавшейся в нужное время в нужном месте для чужих многоходовых комбинаций, – остается без однозначного ответа. И искать его нужно не в таблицах с объёмами добычи, а в тихих кабинетах, где вершится настоящая нефтяная политика.