«Читаю пьесу, рисую в голове картину, обговариваю детали с режиссёром, выслушиваю конкретные пожелания...» В мастерской, где мы разговариваем с Шотой, «движуха». Стучат молотки, пахнет краской, режиссёр лично проверяет конструкцию будущей кареты – где подкрасить, подклеить, чтобы была, как настоящая.

Шота объясняет: идёт подготовка к премьере по Пушкину, и это большая командная работа. Это вам не у мольберта часами стоять во власти музы. Здесь как раз всегда сжатые горящие сроки, эконом-бюджет и чисто технические задачи, которые можно решить только всем коллективом. Участвуют рабочие сцены, швеи, костюмеры, монтажники, осветители…

– Сначала делаю общие эскизы, – рассказывает художник. – Режиссёр вносит корректировки, и я готовлю итоговый план. Перед тем, как запустить все в работу, делаю макет в масштабе один к девяти. Макет выносится на технический совет, где участвуют руководители цехов – столярного, бутафорского, пошивочного, художественного и других. Все предлагают решения, как лучше, как легче. Дальше я выполняю чертежи и эскизы для мастерских. И пошло-поехало. Изготавливаем, собираем, оформляем.

Своей задачей в театре Шота называет создание «картинки», соответствующей обстоятельствам, которые предлагает режиссёр или автор пьесы. Иначе говоря, с помощью декораций и реквизита он создает на сцене иллюзорный мир, куда зритель погружается вместе с актёрами. Иногда идёт подготовка сразу над двумя-тремя постановками, и с каждой связаны свои эмоции, переживания.

Часто приходится ломать голову, чтобы воплотить задумки постановщика. Режиссёры – люди творческие, фантазий у них всегда много, а реальные сценические возможности, как правило, скромные. Кроме того, нужно учитывать свет, звук, законы сценографии. Например, есть декорации, играющие только роль фона, а есть такие, которые несут смысловую нагрузку, передвигаются, как бы участвуют в игре. Театр, по словам мастера, вообще такое место, где скучно не бывает. Каждый новый спектакль – как новая жизнь.

Оформление премьеры – само по себе крутое зрелище, сюда вообще можно отдельно экскурсии водить. Казалось бы, доски, рейки, фанера, какие-то рулоны, проволока. И из этого странного сырья на глазах вырастает кусочек поместья пушкинских времен! Ажурная беседка в березовой роще, барская карета… Шесть лет назад художнику пришлось искать необычные решения для сказки «Федорино горе», задуманной для незрячих и слабовидящих ребятишек. Всей командой придумывали, как сплести такую паутину на доме хозяйки, чтобы особенные дети без страха потрогали её руками. Как сотворить такую обстановку, чтобы зрители, которые не видят, поверили, что вокруг лес, трава, ручей.

На сегодня самые любимые взрослые и детские спектакли Восточно-Казахстанского областного драмтеатра – это работы художника-постановщика Шоты Чоговадзе. «Лейтенант Володька», «Моя жена – лгунья», «Ба», «Красная Шапочка», «Жизнь – штука весёлая!» и многие другие. В 2022 году за моноспектакль «Почему люди не...?» он получил престижную премию «Маска». По сюжету действо разворачивается на крыше дома, в котором идёт ремонт. Шота предложил минималистичное условное решение и попал в яблочко. Никаких лишних деталей, предельный фокус на актёрской игре. Пьеса, созданная усть-каменогорским актёром и режиссёром Сергеем Астраханцевым, собрала аншлаг.

На мою просьбу открыть секрет успеха мастер улыбается. Много ремесленного ручного труда, максимум внимания к «хотелкам» режиссёра, плюс трудовая дисциплина – в сроках, в планах. Вот весь секрет.

– Живописец может хоть сколько призывать вдохновение, но в театре никто не будет ждать момента, когда тебя окрылит, – говорит Шота Чоговадзе. – Есть пьеса, есть макет, есть сроки сдачи. Приходишь и работаешь, потому что нельзя подвести коллектив. Не пришла к тебе муза сама, возьми и приведи. Но я вот что скажу: когда на премьере режиссёр выходит на поклон и потом вызывает меня, я выхожу к зрителям, кланяюсь – это непередаваемые эмоции!

Шота родом из Кутаиси. Родители, понимавшие, что у ребёнка способности, записали его в «художку». О том времени мастер вспоминает с ностальгией. На уроках нужно было учиться рисовать носы, уши, натюрморты… Это было неинтересно, поэтому вместо занятий в классе мальчик пропадал в мастерской родного дяди – профессионального художника. Его окружал мир кис­тей, красок, холстов, бумаги – всего, что касается живописи. Родители ему выговаривали: «Почему не ходишь в «художку»?» А Шоте в кайф было в настоящей мастерской, где его никто не «строил». Где он мог рисовать что угодно, как угодно, без рамок. Он был среди взрослых, видел, как художники работают. Те общались с Шотой, как ему казалось, на равных.

– Я хотел рисовать то же, что и они, но был маленький, не умел, – вспоминает мастер. – Спрашивал, объясняли. Так учился.

Собственно, по словам Шоты, он и не выбирал профессию художника, это случилось само собой. После школы он стал профессиональным скульптором. Много работал, выставлялся, выполнял заказы. В Усть-Каменогорске оказался с 2010 года. Можно сказать, уже прирос. Привык к таежной красоте восточноказахстанской природы.

– Что меня сюда привело? – смеется художник. – Любовь привела. Любовь!

Усть-Каменогорск – родной город Ольги – жены Шоты. Она театральный дизайнер-костюмер, невероятно творческий человек. Молодые люди какое-то время общались в Сети. Потом парень сел в самолёт, прилетел, встретились. «Быстро надоело туда-сюда ездить, – признается художник. – И вот остался».

В театре Шоту Чоговадзе называют синтетическим талантом. Он не только рисует, но и выходит на сцену как актёр, играет в городской рок-группе, поёт, пишет музыку, стихи. А ещё отлично готовит хинкали, сациви, чахохбили.

– Как вы все успеваете? – спрашиваю я с удивлением.

– Часто думаю, что 24 часов в сутки мало, времени не хватает, – говорит Шота. – Вокруг так много интересного! Хочется успеть сделать больше.